Воспоминания участника обороны города Климовичи
Воронова Леонида Васильевича
Наиболее сильный танковый бой помнится в районе города Пропойска / ныне Славгород/ и уличные бои в городе, который нам пришлось оставить и переправится через р. Сож. С каждым днем мы теряли все больше и больше танков, ремонт машин производили ночью, на ходу, оставляя безнадежные. Танкисты брали в руки оружие и участвовали в боях с пехотой. В одном из боев был подбит личный танк генерала-майора Кривошеина С.М., его сын, который был командиром этого танка, был ранен. Я получил приказ оставить одного из членов своего экипажа и сопровождать комкора в его поездках. Командир корпуса почти все время ездил в черной легковой машине "ЭМКА", а мы всегда следовали за ней. В это период запомнился один момент наиболее интересный. Не далеко от одной дороги, в кустах, расположился штаб корпуса. Наш танк стоял и тут же мы находились около танка и видим, что генерал-манор и окружающие его офицеры повернулись и смотрят вдаль, на дорогу. Генерал взял бинокль и направил его в ту сторону, далеко от дороги клубилась пыль затем стали различаются всадники и уже невооруженным глазом видны были кавалеристы в нашей форме. Генерал и офицеры подошли к дороге, и я отошел от танка поближе к ним. Кривошеин вышел один и стал посреди дороги. Большое количество всадников рысью подходили к генералу. Он поднял руку и передние осадили лошадей. Полного разговора не помню, но смысл таков, что люди покинули оборону и в панике бежали, генерал спросил какой части, кавалерист с которым он разговаривал был с двумя шпалами и рядом также были офицеры. Генерал поднял кулаки, что-то возбужденно кричал и крыл их нецензурными словами. Я стал подходить ближе, и генерал что-то сказал одному из наших офицеров, который побежал к танку, но увидев меня, приказал выйти танком на дорогу, направить орудие и пулеметы на кавалеристов и по приказу открыть по ним огонь. Лейтенант и мы были на дороге, направив стволы на паникеров, но стрелять не пришлось. Передние повернули лошадей и полем вдоль дороги поскакали назад, а за ними поворачивали другие. Таким разъяренным я генерала еще не видел, потом я узнал, что они отвечали комкору, что мы уже в тылу у немцев, что уже взят Смоленск и т. д. но это была неправда. И он им сказал, что если они сейчас же не возвратятся, то будут расстреляны по его приказу танкистами, мы в этот момент были наготове и действительно открыли бы огонь по ним по приказу генерала. А потом горькие дороги отступления и вот где-то за Кричевом, я со своим танком стоял при штабе в одном лесу. Мы только хотели садится кушать как подбежал связной и отдал приказ, чтобы подготовить машину в полный боевой порядок, выйти на дорогу и встать вторым в колонну танков, стоящих там. На дороге стояло I0 танков и две бронемашины, Экипажи выстроились перед машинами. Генерал-майор дает приказ 10 танкам и 2 бронемашинам войти в тыл к немцам, по возможности уклоняясь от боя, прорвать кольцо окружения и вывести штаб генерала Магона. Подробностей не помню, но запомнились слова Кривошеина С.М: " Или грудь в крестах, или голова в кустах". Ответственным за эту группу назначается капитан /фамилию не помню/, который командовал первым танком. Мы двинулись, прошли линию фронта и углубились в тыл. С места мы вышли около часу дня. По последним данным это было II августа/I94I г. Около 5-6 часов вечера, мы вышли на шоссе / Хотимск-Костюковичи/-так запомнилось в памяти. Впереди ехал капитан, за ним следовал я, а за мной остальные танки шли с открытым люком, придерживаясь дистанции. Неожиданно на встречу пролетела легковая машина, промелькнули высокие фуражки немецких офицеров, за ней вторая, дал команду закрыть передний люк. Я сидел на месте стрелка-радиста у пулемета. Смотрю вперед: передний танк в клубах пыли, но видно, что он пропускает встречные машины немецкие, не задевая их. Навстречу мелькают одна за другой грузовые немецкие машины. Ясно видно немецких солдат. Водитель спросил:" Давить?" - я ответил: "Делай, что первая машина, не отставай от нее”! Посмотрев назад, вижу третий танк, а дальше пыль заслонила дорогу. Таким образом продолжительное время мы шли "впритирку" с немецким эшелоном. Навстречу шли тяжелые грузовые машины, крытые брезентом, и груженые открытые грузовики.
В одном месте наш танк столкнулся с грузовой машиной. Треск. шум. и мы пролетели, не отставая от первого танка. Сзади поднялась стрельба ничего не было видно, уже смеркалось, а навстречу по-прежнему шли машины, Первая "тридцатьчетверка" свернула у поворота шоссе, вправо, на проселочную дорогу, которая уходила в лес, свернули за ней, отъехав метров 400 от развилки дорог, первый танк встал в кустарнике, капитан открыл люк. Мы подошли, и я вылез из танка с биноклем на шее и автоматом, подошел к капитану, и мы решили, что я иду на развилку дорог и ожидаю наши танки. Я пошел у развилки дорог и залег в кустах. в сторону откуда мы пришли, продолжала двигаться немецкая часть. Через определенные интервалы немецкие машины шли. А оттуда ничего не было видно, слышались выстрелы как будто шел бой. Уже темнело. Так я пролежал минут тридцать. Ни одного танка нашего было не видно, но с противоположной стороны слышался лязг гусениц, по-видимому шли тягачи или немецкие танки. На развилке остановилась машина и сошло два немца. Я стал отходить и кустами добрался до наших танков. Доложил капитану, о том, что видел. Подождав еще немного, мы решили выполнять приказ двумя танками и двинулись лесом дальше. Шли всю ночь. Периодически останавливаясь и проверяли направление. Утром, чуть стало светать, вдали увидели деревню. Замаскировали машины и два танкиста пошли в направление деревни. Вскоре они вернулись и сообщили, что немцев в деревне нет, да и жителей не видно. Решили въехать в деревню, когда остановились на улице, заглушили моторы, вылезли из танков, то из огородов стали выходить сначала ребята, которые увидели русскую форму, а затем из ям в огородах стали выходить женщины и старики. Танк окружили жители деревни. В этой деревне немцев не было, но мотоциклисты частенько заглядывали: стреляли скот, птицу, а потом уехали. Люди очень обрадовались, увидев нас, было очень много вопросов о положении на фронте, Старики откровенно спрашивали долго ли еще наша Армия будет отступать, что думает правительство и т. д. Мы стали расспрашивать о нашей окруженной части и нам рассказали, что действительно в лесу много сосредоточено наших людей, немцы не дают им возможности пробиться. Отдельными группами пытались прорываться, но в большинстве - гибли. Мы попросили дать нам проводника и по возможности провести танки так, чтобы не поднимать шума и даже не встречаться с немцами. Одни из ребят лет 15,16 сказал, что он может нас довести так, что немцы и не обнаружат танков. Я ему предложил влезть на танк, но мать его начала стягивать с машины и ругать, но он все же залез и ин тронулись лесом, по бездорожью к месту назначения, Часов в 10-II мы вышли из леса, пересекли дорогу и снова вошли в лес, где о остановили танки. Вдалеке била видна деревня / Церковище /. Вскоре к танкам стали подходить наши солдаты. Сначала, как они рассказали, очень испугались, думали, что немцы пустили на них танки. Они уже подготовили противотанковое орудие. Мы же предполагали, что нас могут встретить огнем, а поэтому открыли верхние люки до половины и вылезли из танков. Наши не ожидали увидеть свои танки, да еще здесь, в окружении. Когда мы вылезли и замаскировали танки, то около нас уже было много бойцов и офицеров, даже стали подъезжать кавалеристы все были очень удивлены, многие впервые видели танки Т-34, спрашивали иного ли еще у нас таких танков и т.д. Капитан со своими членами экипажа пошёл с группой солдат и офицеров вглубь леса, а я остался охранять машины.
За время их отсутствия я взял у одного узбека лошадь, взял брезентовое ведро и решил съездить в деревню за водой. Меня предупредили, чтоб был осторожен, могут подстрелить, я взял наган, сунул его в голенище сапога и выехал. Колодец был на окраине деревни, в деревне никого не было видно. Тишина и отсутствие людей настораживало меня. Когда я стал подъезжать к колодцу, с огородов выбежали ребята на дорогу, сначала я не обратил на них внимания, но когда я набрал воду, то они подбежали ко мне и сказали: "Дядя, вы потеряли наган. Смотрю, один из малышей подает мой наган, который действительно выпал у меня по дороге. Ребята сказали, что в деревне немцев нет, но они часто наезжают, что очень иного наших находится в лесу. Деревенские жители поддерживают их питанием. Среди частей, которые находились в лесу были кавалеристы, пехотинцы, зенитчики и т.д. Прошло около часа и вдруг я вижу: из леса выходит группа людей вместе с нашими танкистами. Среди офицеров, подошедших к нам, был и тот, за которым мы выехали, т.е. командир 45-ого стрелкового корпуса Эрман Яковлевич Магон, а рядом с ним - Командующий 133-ой дивизией тов. Бирюзов С.С. Магон был выше среднего роста, при встрече улыбался, спросил нас как мы добрались, мы рассказали, как потеряли остальные танки, как пробирались ночью лесом, как довел нас деревенский мальчишка и т.д. На Магоне были одеты гимнастерка, брюки галифе, сапоги. Он был без головного убора, костюм запыленный, знаки отличия на петлицах были еле различимы, Бирюзов был в кителе и, кажется, брюки не галифе и ботинки, У Магона на руке были золотые часы. Среди офицеров были раненые, запомнился батальонный комиссар, раненый в ключицу, правая рука была на перевязи, Магон задал нам вопрос: "Как считаете товарищи, танкисты, пойдем на прорыв сейчас, или, когда стемнеет?" Мы ответили, что лучше не медлить, выходить сейчас. Так было и решено. Магон залез в мой танк, осмотрел все ли готово к бою, проверил орудие, развернул башню, проверил боекомплект, потом вылез из танка и начались сборы, У них (офицеров штаба) осталась одна грузовая машина.
В нее уложили тяжело раненых бойцов и офицеров и решили, что она будет идти позади танков. В мой танк на место стрелка-радиста был помещен тяжело раненный батальонный комиссар Васькин, а Магон устроился в башне у орудия, рядом заряжающий, а мне пришлось занять место на полу, позади батальонного комиссара, так, чтоб я мог через него стрелять из пулемета. Членов своего экипажа по фамилиям не помню. Знаю, что водителя звали Николай. Был он коренастый, широкоплечий, среднего роста, тип лица - вроде как татарин, а второго совсем не помню. Так как, когда я сопровождал генерал-лейтенанта Кривошеина, то у меня был заменен весь экипаж, а одного совсем пришлось оставить - поэтому в памяти не сохранилось. Кто сел в первый танк - не знаю, когда мы прощались, С.С. Бирюзов сказал: «Ну, товарищи, прощайте, если прорветесь, передайте привет от полтовчан, а мы будем прорываться своими силами.» Мы тронулись через лес. Первым шел я, за мной капитан, а за ним грузовая машина. Когда мы стали выходить из этого леса на проселочную дорогу, то тут же у дороги было замаскировано немецкое орудие, мы отразили первый удар по броне, но водитель прямо с хода влетел в кусты. Немцы бросились от орудия. Из двух пулеметов мы уложили всех и смяли орудие. Выскочили вновь на дорогу, с противоположной стороны дороги опять открыли по нас огонь, второй танк свернул в то направление, мы разъединились. Броню сотрясало от попадавших снарядов, скрежет был, дым и кусочки металла врезались в лицо. Пушка наша работала, на немецкие орудия в кустах мы летели на полном ходу сворачивая их ударами танка. Впереди поднималась земля от разрывов наших снарядов, бегущих немцев косили из пулеметов, так мы прорвали кольцо и выскочили в поле. Стрельба прекратилась, мы остановились, позади был слышен бой. Недалеко от нас, на поле, были коровы и около них ходил старик. Я решил выйти из танка и расспросить об обстановке. Только отошёл от танка несколько шагов, как из кустов застрочили автоматы, мне пришлось вернутся к танку и нырнуть в люк. С этого места мы опять повернули назад, на дорогу. На дороге нашего танка и грузовой машины не было, в кустах замелькали немецкие автоматчики, мы открыли огонь и двинулись по дороге, Небольшой промежуток нас не трогали, но на повороте вновь ощутили сильный удар по башне, орудие было подавлено, и мы двинулись по пороге к линии фронта. Неожиданно вновь наскочили на замаскированное орудие, которое открыло по нам огонь. Улар за ударом по броне, гарь-дым в танке, но мы не остановились и на полном ходу влетели в деревню Малашковичи. На дороге при въезде в деревню, танк встал! я сразу повернулся к водителю, Мотор работал, но машина не с места, Водитель при въезде в деревню хотел переключить скорость и не смог. Кулиса переключения находилась в положении и вывести в одну из скоростей было невозможно. Я начал помогать водителю. Он поднял резину и пытался силой включить скорость, по когда я хотел подлезть к нему ближе, в этот момент в левую сторону боковой брони ударил снаряд. Танк содрогнулся, уши заложило от сильного удара, в глазах замелькали искры и в тапке стало темно. понял, что орудие очень близко. Наша пушка молчала, отполз от водителя к башне и потянул генерала за одежду, Он опустился вниз, и мы поменялись местами. Когда я поднялся и посмотрел в триплекс, то увидел, что немцы устанавливают пушку. Пушка была небольшая, три человека подвезли и развернув ее, установили так, чтобы снаряд попал в двигатель. Мне было хорошо их видно. Все трое не прячась, за щит пушки, в полный рост суетились вокруг пушки. Я решил развернуть башню и ударить из своего орудия по них, но башня была заклиненная. Наша пушка была направлена по ходу машины, ручное пулеметное устройство тоже не дало возможность развернуться, да и заряжающий сказал, что снарядов больше нет для пушки, нет и пулеметных дисков. Все это происходило в какие-то считанные секунды и в этот момент я вспомнил что у меня в башне висит автомат. Я быстро нашел его и стал открывать верхний люк, Открыв люк и высунув голову поверх башни, увидел, что два фрица стояли, нагнувшись за шитом у пушки, а один в полный рост, около нее. Я поднялся из башни до плеч, направил автомат и…ослепило, оглох, во рту стало сладко, в глазах наступила темнота и потеряв сознание, я рухнул в танк…
…Леонид Воронов оказался в немецком плену. Несколько раз пытался бежать. Неудачно. Его возвращали. И снова борьба за выживание. Только после победы он вернулся на родину и в 1949 году приехал сюда на Климовщину.
Вернулся чтобы посетить могилу погибших у деревни Малалшковичи, его боевых товарищей. Во время его приезда были встречи со школьниками, с местными жителями из тех, кто был в курсе того неравного боя, с представителями местных властей. В итоге убитых в том бою генерала Магона и комиссара Васькина перезахоронили в братскую могилу в городском парке. До сих пор климовчане у этой братской могилы проводят митинги и встречают гостей. Тем самым отдавая дань памяти защитникам нашего города, погибшим в суровое время Великой Отечественной войны.